Как появился термин «либертарианство»?
Ответ на этот вопрос нашелся в книге главных столпов украинского либертарианства:
философа Владимира Золотарева, политолога Валентина Хохлова и бизнесмена Сергея Башлакова, а именно в книге «Либертарианская перспектива. От посткоммунизма к свободному обществу».
Ответ на этот вопрос нашелся уже в предисловии. Владимир Золотарев расставил точки над «и»: либертарианство как движение придумали люди, которые стремились к свободе, но к либералам себя относить не хотели. Начало 20 века отдалило либералов от понятия «свобода» и явно показало, что что-то не так с либерализмом в его классической форме. Чтобы отграничиться от классического либерализма и ввели термин «либертарианство». Впервые ввел термин в 1946 году Ленард Рид.
Кто такой Леонард Рид?
Один из первых современных либертарианцев. Из сочинений Ленарда Рида наиболее известно эссе «Я — карандаш», которое в очень простой и доступной форме объясняет принципы работы сложных экономических систем и способы их «контроля».
Эссе, что в общем-то понятно из названия, написано от лица карандаша. Оно начинается с громкого заявления: хоть я, карандаш, и обыкновенный предмет, во мне заложена тайна, более непостижимая, чем в ударе молнии или закате солнца. Но этой тайны никто не видит: все считают меня чем-то банальным, а мое существование — это нечто, само собой разумеющееся. Это заблуждение не только обидно для меня, но и опасно для человечества, если пребывать в нем слишком долго. И приведена цитата Честертона: «Мы погибаем от нехватки чуда, а не от нехватки чудес».
Но просто так в невероятность обычного карандаша поверить сложно, поэтому я собираюсь доказать это и раскрыть тайну своего существования. Именно потому, что я такой простой на вид, моя тайна более серьезная, чем у посудомоечной машины или самолёта. Если вы узнаете о ней, то, возможно, сможете вернуть людям ту свободу, которая теряется так бесславно.
Мое строение так банально: дерево, грифель, лак, маркировка и, конечно ластик. Но знаете ли вы, как меня производят? Конечно, нет: об этом не догадывается никто в целом мире. А ведь полтора миллиарда таких как я производятся ежегодно только в Соединённых Штатах.
Разберем поподробнее мою богатую родословную, которую не так-то легко перечислить. Моя основа — это древесина, а именно кедр, к примеру из Орегона или Северной Калифорнии. Именно такая древесина имеет идеальные прямые волокна. Чтобы срубить такое дерево, нужна тонна оборудования и техники, а также люди множества различных профессий. Одни из них выплавляли руду для этих самых топоров или пил, которыми будут срубать кедр. Другие растили пеньку, из которой потом плели веревки. Третьи — это собственно лесорубы, для которых нужны поселения, дома, еда. Всем этим занимались четвертые, пятые, шестые — и так до бесконечности.
Лесорубы заготовили бревна и их нужно привезти на грузовиках на лесопильный завод, где их распилят на маленькие дощечки, высушат и подкрасят. Все это нужно для того, чтобы я выглядел красиво, а не как бледная сырая древесина. Дальше эту древесину покроют воском и высушат ещё раз. Представляете, сколько людей нужно, чтобы построить печь, приготовить краску и лак, провести свет и электричество (для которого, кстати, нужна гидроэлектростанция — а для нее нужны строители)? И обеспечить завод миллионом других вещей, необходимых для его стабильной работы? К примеру, пылесосы, собирающие древесную пыль и стружку…
Итак, заготовки готовы. Их развозят по всей стране мои очень дальние родственники, о которых забывать тоже нельзя. После длинного путешествия заготовки попадают на карандашную фабрику, которая тоже нуждается в зданиях и оборудовании — все вместе стоило около 4 миллиона долларов. Там каждая заготовка ложится под нож машины и получает по 8 аккуратных насечек, а под другой машиной мажется клеем и склеивается с другой заготовкой. В итоге получается такой деревянный сэндвич, из которого вытачивают 8 будущих карандашей.
Перейдем к грифелю.
Материал для него — графит — добывают цейлонские шахтеры. А ведь им нужны инструменты, которые делает кто-то другой. Графит потом складывают в мешки и перетягивают веревками, за которые тоже кто-то отвечает, а потом укладывают на корабли — и тут тоже задействованы тысячи разных людей.
В чистом виде графит не используют — только в смеси с глиной из Миссисипи (в ней есть гидроксид аммония, который необходим для очистки), а также животным жиром, который предварительно обработали серной кислотой. Все это смешивают, а затем формируют пластинки, которые нужно высушивать и долго обжигать в печи, в которой поддерживается температура 1000 градусов Цельсия. В итоге эта пластинка получается достаточно твердой и хрупкой, поэтому ее и обрабатывают горячей смесью из мексиканского канделильского воска, природных жиров и парафина. Грифель готов!
Но и на этом ещё не всё. Я покрыт 6 слоями лака, который готовят из кастового масла и клещевины, которые тоже нужно кому-то изготовить, чтобы я и мои братья имели красивый жёлтый оттенок.
Надпись на мне — это пленка, для получения которой берут сажу и смолу, смешивают и затем нагревают. А изготовление сажи и смол, между прочим, тоже очень трудоемко. Это уже не говоря о латуни, из которой сделано мое колечко. Латунь — это сплав меди и цинка, которые нужно сначала добыть, а потом смешать эти расплавленные металлы и получить красивый блестящий лист латуни. Это, кстати, не единственные металлы в моем теле. Есть ещё и черный никель, из которого делают кольца на моем ободке. Посередине ободка такого кольца нет не просто так, но это само по себе целая история.
И наконец, перейдем к моей гордости, которая находится на самой вершине. Люди называют это словом «ластик», которое мне совершенно не нравится.
Они используют его для стирания ошибок, написанных при использовании моего грифеля. В состав ластика входит материал под названием «фактис». Его делают из сульфида серы и рапсового масла, которое привозят из голландской Ост-Индии. Именно он и обладает основным стирающим свойством. К фактису добавляют резину для закрепления, а ещё вулканизирующие и катализирующие добавки, краситель — сульфид кадмия, и итальянскую пемзу.
Как видите, в моем производстве участвовали миллионы человек, которые и не подозревали об этом. Можете говорить, что люди, строящие дома для лесорубов непричастны к моему созданию, но я считаю, что это не так. Все эти люди вложили в меня не больше, чем маленькую частичку своего знания. Если рассматривать шахтера и лесоруба с точки зрения технологии, разница между ними невелика — она заключается только в типе ноу-хау. Если хоть кто-то из них, будь это химик или капитан корабля, не сделает свою работу, ничего не получится.
Однако каждый из этих людей делает свою работу вовсе не потому, что им нужен я. Некоторые из них даже не знают, что такое карандаш и зачем он нужен. Тогда зачем миллионы этих людей выполняют свою работу? Все просто: они знают, что свои умения они обменивают на товары или услуги, которые им уже нужны. Среди этих товаров могу оказаться и я, однако это необязательно.
А теперь самое интересное. Я наконец раскрою тайну своего существования, о которой говорил. За всей этой колоссальной работой, которую выполняют миллионы людей, нет никакой высшей задумки. Нет человека, по чьей воле всё это происходит. За него работает «невидимая рука».
Больше видео с Владимиром Золотаревым на канале Бизнес Арена:
Мы не способны создать дерево. Говорят, что на это способен только бог. Мы не можем описать дерево, передав в точности каждый молекулярный процесс, который происходит в течение его роста и развития.
Так и со мной — ни один человек не может создать меня с нуля. Я происхожу из сочетания чудес, и это не только природные богатства. Для того, чтобы я появился на свет, произошло спонтанное сочетание стремлений миллиона людей, которые не подозревали о том, что стали частью моего создания. Не было никакого плана, но были человеческие потребности, в ответ на которые я и появился. Человеку не под силу сложить молекулы в дерево, и точно так же неподвластно ему сложить миллионы ноу-хау, чтобы дать мне жизнь.
Об этом я и говорил в начале, упоминая ту свободу, которую бесславно теряют люди. Если вы не знаете, как именно знания миллионов людей складываются естественным образом, преобразуясь в один большой импульс, реагирующий только на спрос и предложение, но не зависящий от каких-то сценариев, задуманных правительством или кем-то другим, то у вас нет понимания и веры в свободу человека. А ведь без них свободы не существует.
Сомнения в свободном человеке возникают в те моменты, когда государство монополизирует какой-либо вид деятельности. Возьмем, к примеру, доставку почты. Испокон веков этим занимается государственные службы. А что делать, если государство перестанет этим заниматься? Ни один человек не знает, как в масштабах страны организовать доставку почты. То же самое и с карандашом — никто не обладает знанием, как с нуля создать карандаш. И понимание того, как сочетаются умения миллиона тех человек, о которых я говорил выше, а с ним и вера в свободного человека исчезает — ведь каждый думает, что для доставки почты и создания карандаша необходимо руководство государства.
Конечно, мое существование — не единственное доказательство того, что человек может сделать, если он свободен. Возьмем все ту же доставку почты. Это совсем несложный процесс, по сравнению с созданием, скажем самолёта или автомобиля.
Однако люди, которым была представлена свобода, сделали возможным передачу голоса и изображения на тысячу километров за доли секунды. Это ведь тоже доставка. Они переносят газ из месторождений до человеческих домов и нефть с морского дна, причем дешевле, чем обходится доставка той же почты.
Итак, что я хотел донести до вас в этом послании: дайте себе свободу создавать. Людям необходимо принять эту мысль и понять, что от государства требуется лишь устранить все помехи тому глобальному процессу созидания, который получается естественным путем. Нужно верить в то, что свободный человек естественным образом чувствует закон «невидимой руки». И рассказ о простом карандаше — доказательство подлинности этой веры, настолько же, насколько подлинным является наш мир.